---

28.03.2021

Лекция «Святые храма священномученика Фаддея»

28 марта 2021 года в нашем храме состоялась лекция на тему «Святые храма священномученика Фаддея». Лекцию прочитал аспирант Московского Государственного Университета, заместитель руководителя молодёжного добровольческого объединения «РеставросЪ» Павел Дементьев.

Лекция доступна для прослушивания онлайн (смотрите ссылку ниже). Далее приведена её текстовая расшифровка.

---

Сегодня мы с вами будем говорить о тех людях, ныне прославленных Церковью в лике святых, чья жизнь и чей подвиг были связаны именно с этим местом: с кладбищем «Неопалимая Купина» и храмом в честь иконы Божией Матери «Неопалимая Купина», стоявшем на нём. Это, конечно, в первую очередь сам священномученик Фаддей архиепископ Тверской, его келейница Вера Васильевна Трукс и священники Илья Бенеманский, Илья Громогласов и Николай Маслов, служившие в этом храме в 1920-е – 1930-е годы.

Для начала можем сказать немного о самом святителе Фаддее. Конечно, его житие широко известно жителям тверской земли, поскольку это один из самых почитаемых наших тверских святых. Так что напомню только самое основное. Будущий святитель родился в Нижегородской губернии в Лукояновском уезде. Есть в Нижегородской области и сейчас такой город Лукоянов. Он родился в семье потомственных священников. Звали его в миру Иван Успенский. Собственно говоря, можете обратить внимание на фамилии наших сегодняшних героев: архиепископ Фаддей Успенский, священники Илья Бенеманский и Илья Громогласов. Эти все фамилии характерны были именно для представителей духовенства. Потому что очень часто представителям духовенства давали фамилии либо по храмам, откуда были их предки (то есть, например, приходил какой-то сын священника в семинарию, его спрашивали "Как у тебя называется храм в котором твой отец служит", он говорит "Это храм Петра и Павла" – "Ну вот будешь ты Петропавловский", или там "храм Благовещения" – "Значит ты будешь Благовещенский", "храм Успения" – "Значит, раз ты сын священника Успенского храма, будет у тебя фамилия Успенский", с этими фамилиями их в семинарию и записывали). Либо давали в семинариях фамилии учащимся какие-то такие звучные: Громогласов. Или даже латинские: Бенеманский, Беневоленский. Или ещё что-нибудь там вроде Пальмов, Бриллиантов и тому подобное. То есть, все эти фамилии явно священнические. И они нам дают понять, что наши новомученики, о которых сегодня пойдёт речь, были представителями потомственных священнических родов: Фаддей Успенский (то есть, у него кто-то из предков служил в храме Успения, наверное, где-то в Нижегородской губернии, и поэтому весь род стал Успенские), Илья Громогласов, Илья Бенеманский (тоже такие характерно священнические фамилии).

Так вот, будущий святитель Фаддей, в миру Иван Успенский, был сыном священника и внуком священника и, по окончании духовной семинарии, он поступил в Московскую Духовную Академию, ректором которой в то время был выдающийся церковный деятель, епископ, а в дальнейшем митрополит Антоний Храповицкий, будущий один из основателей Русской Православной Церкви За Рубежом. Митрополит Антоний был человеком очень любимым своими учениками. И, в частности, Иван Успенский тоже неоднократно общался с ним, как с ректором. То есть, хотя владыка Антоний был ректором, но любой студент мог к нему прийти за духовным советом и быть принятым. И будущий святитель Фаддей неоднократно с владыкой Антонием советовался по духовным вопросам и по поводу выбора жизненного пути. Он говорил, что, с одной стороны, он стремится к монашеству, потому что хотел бы себя целиком посвятить Богу. Но, с другой стороны, его смущает то, что он хочет быть близко к пастве, быть именно просветителем, учителем для людей. А монах, он, как правило, живёт всё-таки в монастыре, и от людей несколько отделён. И владыка Антоний ему объяснял, что одно не противоречит другому, что можно и будучи монахом быть пастырем для многих. Такое служение тоже возможно. И по его советам Иван Успенский принял решение принять монашеский постриг, но связать свою жизнь не с монашеством монастырским, а со служением в семинариях, в духовных академиях. То есть, он, закончив академию одним из лучших и приняв постриг с именем Фаддея в честь одного из апостолов от 70-ти, апостола Фаддея, став иеромонахом, становится преподавателем семинарии, быв сначала преподавателем в разных провинциальных семинариях (в Минске, например). А потом, когда владыка Антоний стал епископом Уфимским, то он и отца Фаддея взял к себе в Уфу и назначил его инспектором в Уфимской семинарии (то есть, одним из главных, после ректора, руководителей) и поручил ему организовать курсы для учителей земских школ, чтобы и учителя земских школ, которые были учебными заведениями светскими и составляли, можно сказать, альтернативу церковно-приходским школам, не уходили в светское направление, которое тогда было модным у интеллигенции, а всё-таки были приобщены к православной духовности. И как раз отец Фаддей с этим очень хорошо справился. Он организовал курсы, которые посещали многие земские учителя. И он ставил во главу угла преподавания на них нести своим слушателям, которые потом пойдут учить народ, что всё-таки всё народное образование зиждется именно на православной вере, которая является главной драгоценностью Святой Руси и которая взращивала много поколений народа. Он указывал на то, что чисто западные, чисто светские ценности, популярные у интеллигенции, ведут к духовному тупику. И результатом преподавания на этих курсах стало издание такого труда отца Фаддея, как «Записки по дидактике». В дальнейшем также его преподавательская деятельность продолжалась.

Владыка Антоний Храповицкий, покровитель отца Фаддея, был через какое-то время переведён на Западную Украину, стал епископом Волынским. Волынь это область на северо-западе Украины, которая включает в себя нынешнюю Житомирскую, Волынскую области. И владыка Антоний отца Фаддея забрал с собой туда же. И решил сделать его своим викарием. И отец Фаддей был рукоположен уже в епископы и стал епископом Владимиро-Волынским, викарием Волынской епархии. И в Житомире, который был епархиальным центром, владыка Фаддей продолжал преподавать в семинарии, продолжал вести разные курсы для светских людей, для учителей, в том числе курсы повышения квалификации для женщин, которые становились учительницами женских училищ.

И как раз на этих курсах с ним познакомилась его будущая келейница Вера Васильевна Трукс. Вера Васильевна была по отцу чешкой. В то время многие чехи переселялись из Чехии, которая входила тогда в состав Австрийской империи, где славянская культура в значительной степени подавлялась, в Российскую империю, на территорию Украины. И там становились служащими или приказчиками у помещиков. И как раз отец Веры Васильевны Трукс был чехом переселившимся на Украину. Там она и выросла. И стала народной учительницей. И вот в районе 1908-1909 годов она пошла на курсы повышения квалификации учителей в Житомире, где преподавал владыка Фаддей. Он произвёл на неё огромное впечатление, и она стала его духовной дочерью. Позже, когда она тяжело заболела, он ей помог получить лечение в Крыму. И она ещё больше к нему привязалась.

Собственно говоря во Владимире-Волынском владыка Фаддей прослужил до самой революции. Потом началась Гражданская война, и Волынь оказалась в центре противостояния не только между красными и белыми, и ещё между ними обоими и украинскими националистами петлюровцами. И как раз владыка Фаддей оказался, можно сказать, в этот тяжёлый момент войны всех против всех в роли духовного руководителя волынской паствы, так как уже и владыка Антоний был незадолго до революции с Волыни переведён, и следующий епископ, тоже знаменитый церковный деятель Евлогий Георгиевский в условиях Гражданской войны не смог исполнять своих обязанностей епископа Волынского. И тогда уже владыка Фаддей, как викарный архиерей вынужден был на себя управление Волынской епархией принять. И в тяжелейших условиях он сумел сплотить вокруг себя паству, поддержать её дух, добиться, чтобы церковная жизнь Волыни не остановилась.

На Волыни активно функционировали православные братства, которым тоже владыка Фаддей покровительствовал. Как раз одним из видных деятелей православных братств стал ещё один ныне почитаемый в тверской земле святой будущий святитель Аркадий, священномученик, епископ Бежецкий. Он тоже тогда жил в Житомире, был священником и возглавлял одно из братств. И вот всей этой деятельностью руководил тогда владыка Фаддей.

Ну и конечно его установка на то, что Украина это нераздельная часть России вызывала противодействие со стороны украинских националистов, когда они Волынь захватывали. Также не нравились его взгляды и красным, когда приходили они. И он арестовывался неоднократно. Верующие, очень любившие его, обращались к властям с просьбами его освободить. Но в конце концов в 20-е годы, когда уже установилась на Волыни и на всей Украине советская власть, владыку Фаддея оттуда выслали. Он несколько лет был в ссылке на Севере. А, когда он освободился из ссылки (это был уже 1922 год), тогда по всей стране стало процветать обновленчество, потому что советская власть, желая расколоть Церковь, желая создать иерархию, лояльную ей, стала опираться на священников, желавших обновления церковной жизни. Собственно говоря, она стала поддерживать их стремления, и привела к тому, что возникло внутри Церкви мощное движение за обновление на новых условиях и за сотрудничество с советской властью.

Патриарх Тихон был изолирован, арестован, обновленцы внешне взяли на себя руководство Церковью и стали создавать видимость законности, то есть созвали даже свой собор, объявив его новым поместным собором Русской Православной Церкви. То есть, создали видимость уже легального соборного отстранения патриарха Тихона за то, что он якобы препятствовал нормальным взаимоотношениям Церкви с государством, противодействовал какой-то новой струе в церковной жизни.

Но верующие это поняли: что обновленцы это люди очень часто беспринципные, преследующие свои корыстные интересы, и особенно сотрудничающие с советской властью, и часто даже пятнающие себя доносами на священников и архиереев, не разделяющих их убеждения. Так что большинство верующих, конечно, были настроены против обновленцев, хотя практически во всех епархиях официальное руководство обновленцы захватили.

Патриарх Тихон, желая сохранить Церковь, вынужден был пойти на определённые компромиссы с советской властью, то есть, выступить с определёнными заявлениями, которых от него власти требовали, чтобы только его освободили из заключения. Как только он вышел на свободу, то массово люди стали объединяться вокруг него. Храмы, где были обновленцы, пустовали, а к патриарху Тихону и священникам верным народ шёл волной. И патриарх Тихон стал стараться во всей епархии, захваченной обновленцами, назначать надёжных людей, которым он доверял, чтобы они эти епархии вернули в лоно законной Церкви, законной иерархии. И как раз владыка Фаддей, у которого тогда закончился срок ссылки, был назначен патриархом Тихоном в Астрахань.

Когда он приехал в Астрахань, то верующие, не принимавшие обновленчество, собрались толпой на привокзальной площади, радуясь, что вот наконец к ним приехал законный архиерей, назначенный законным патриархом. Они хотели ему устроить торжественную встречу. Думали, что вот приедет архиерей, так торжественно всё будет. А вышел владыка Фаддей из поезда в одной заплатанной рясе, с одним маленьким чемоданчиком. И они поняли, что это архиерей совершенно необычный, что это человек глубокого аскетизма и нестяжательности. Оказалось, что у него ничего своего нет, вообще никакого имущества, что он никакого епархиального управления при себе не организует. У него была только одна печать для указов, которую он носил с собой. И просто, когда нужно было какой-нибудь указ сделать, тогда он её ставил и всё. Но никакого штата помощников он при себе не держал. И за квартиру, даже за извозчика, чтобы до храма доехать, если куда-то далеко ехать нужно было, ему всё давали верующие. Он говорил, что он питается подаянием. То есть, был такой великий нестяжатель.

Так что, он был очень суровый аскет. Ещё со времён учёбы в семинарии он очень пристально следил за духовной жизнью. Он вёл дневник ещё в молодости, в котором подробно записывал все движения своей души. Очень строго следил за собой. Даже переживал, когда он на службах о еде слишком сильно задумывался. Он писал в своём дневнике, что вот я так согрешил, от службы отвлёкся, думаю о том, сколько она ещё продолжится, и когда обед будет. То есть, он считал это грехом и старался с этим бороться. И все прочие движения души он подробно записывал. В итоге он стал действительно человеком очень глубокой духовности, сумевшим распознать все моменты борьбы диавола с человеком и следить за всем, что происходит в его душе, и двигаться именно по святоотеческому пути, не поддаваясь ни на какие неверные движения. И сам патриарх Тихон очень ценил владыку Фаддея. Он некоторым людям говорил о владыке Фаддее так, что владыка Фаддей это чудо нашего времени. Его надо даже очень беречь, потому что он такой великий аскет, что надо следить, чтобы это не повредило его здоровью, потому что таких архиереев редко можно встретить.

И для всей своей паствы владыка Фаддей был отцом, то есть, к нему любой человек мог прийти в любое время, даже ночью или рано утром его поднять, он всё равно его принимал. И надо сказать, что он был очень кротким, ни на кого не налагал никаких наказаний. Но люди тем не менее, слушались его, видя в нём такой образец праведности. Так что и с обновленцами он даже в Астрахани не боролся, а они сами шли к нему каяться. Так один из лидеров обновленчества астраханского, принося покаяние, сказал: " Я коснел в грехе обновленчества, потому что искренне считал, что это нужное дело - обновление церковной жизни. Я хотел новое вдохнуть что-то в неё. Думал, что это всё правильно. Но когда я увидел владыку Фаддея, я понял, что вот истинный христианин. И он со мной даже не спорил, ничего не говорил. Но я понял то, что я пребываю в расколе, от него. То, что я не следую тому, что он говорит, это грех, и я вот приношу покаяние, хочу быть в истинной Церкви, хочу быть в пастве владыки Фаддея".

То есть, буквально он никак не боролся ни полемизировал с ними специально жёстко с обновленцами, не обличал их сурово. Они сами, видя в нём образец истинного христианства и соотнося его духовность со своим неверным состоянием, сами шли к нему каяться. Так что, обновленчество в Астрахани тем самым было постепенно побеждено.

После смерти патриарха Тихона, как известно, власть стала стараться и дальше дезорганизовать церковное управление, не давала избрать нового патриарха, патриаршего местоблюстителя Петра Полянского заключила в тюрьму, из которой ему уже не суждено было выйти. Также и других людей, которых уже митрополит Пётр Полянский перед арестом назначил местоблюстителями, тоже старалась власть изолировать. В частности, вот даже один из местоблюстителей, которые были в 1926 году, издал указ о том, что в случае его ареста, в должности заместителя местоблюстителя, то есть руководителя всей церкви, стоять должен владыка Фаддей. Так его ценили. Но как только этот указ стал известен, то владыку Фаддея тоже власти изолировали. Как только он выехал в Москву, его власти изолировали и продержали целый год в городе Кузнецк современной Пензенской области. Ну а когда он уже был отпущен из Кузнецка, к тому времени у власти в Церкви уже утвердился митрополит Сергий Старгородский, который тоже был вынужден, чтобы хоть как-то Церковь легализовать, писать декларацию знаменитую, основным содержанием которой была лояльность Церкви советской власти. Тогда уже хоть как-то архиереев и других церковных деятелей стали выпускать на свободу, позволили митрополиту Сергию снова создать временный Синод. И церковное управление немножко стало налаживаться.

Сразу же митрополит Сергий назначил владыку Фаддея архиепископом Саратовским. А в 1928 году владыка Фаддей был назначен архиепископом Тверским. И, как и в Астрахани и в Саратове, также и в Твери он отличался нестяжательностью, кротостью, суровым аскетизмом (он даже носил под одеждой вериги) и огромной своей любовью к пастве, заботой о ней.

Господь за такую его подвижническую жизнь даже дал ему дар чудотворения. И уже в 1930-е годы описаны случаи исцелений по его молитвам. Например вот он исцелил будущего известного московского священника, который позже в 1990-е годы восстановил церковь Николая Чудотворца в Кленниках, где когда-то в начале 1920-х годов служил отец Алексий Мечёв в Москве. И потом эту церковь восстановил в 1990-2000-е годы и был её настоятелем священник, которого в детстве, когда он был ребёнком, исцелил от тяжёлой болезни владыка Фаддей. Его просто ребёнком тяжелобольным принесли к владыке Фаддею в Вознесенский собор, где служил владыка в Твери. И вот молитвами владыки он выздоровел. Также были другие чудесные случаи исцеления по молитвам владыки, и были примеры его прозорливости.

Но вот Вера Васильевна Трукс, которая была знакома с владыкой Фаддеем ещё со времён дореволюционных, ещё со времён его служения во Владимире Волынском. Она везде его сопровождала. Она попросила ещё у патриарха Тихона благословения быть келейницей владыки Фаддея, помогать ему. Патриарх Тихон её благословил, но сказал, что „много скорбей понесёшь, потому что, конечно, будут гонения на владыку Фаддея, и на тебя тоже будут“. И вот Вера Васильевна не побоялась этого и действительно везде следовала за владыкой Фаддеем, помогая ему и в быту, и в каких-то церковных делах, будучи его помощницей, потому что я говорил, что у владыки Фаддея не было никакого епархиального управления или хотя бы канцеллярии. Так что ему хотя бы помощь келейницы в каких-то вопросах была нужна.

И владыка Фаддей в Твери прослужил до 1937 года. Но постепенно власти закрывали один храм за другим. Владыка сначала большей частью служил либо в кафедральном соборе Твери, Преображенском. Но Преображенский собор снесли в 1930-е годы. Потом он служил в Вознесенском соборе. Но Вознесенский тоже закрыли. Часть церквей была передана обновленцам, например вот собор Белая Троица был был обновленческий. И в итоге у владыки Фаддея остались только две церкви, православные законные церкви. Это были церкви за Волгой, кладбищенские. Одна церковь на Волынском кладбище. А другая церковь как раз иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» на Неопалимовском кладбище. И ужа в 1935, 1936, 1937 годах владыка именно в этих двух храмах служил.

В 1936 году власти сняли его с регистрации, как официального архиепископа. И поэтому митрополит Сергий, патриарший местоблюститель, вынужден был назначить в Тверь архиепископа другого. То есть, он назначил сначала викарного кимрского епископа тверским архиереем, потом викарного ржевского епископа. Но фактически всё духовенство так почитало владыку Фаддея, что всё равно продолжало с ним сноситься, как с епархиальным тверским архиереем.

В 1937 году начались массовые аресты. И власти стали фабриковать дело, о том, что якобы в Тверской губернии существует большая организация церковников, которую возглавляет архиепископ Фаддей. Эта организация будто бы надеется на войну с Германией, чтобы, когда начнётся война, перейти на сторону фашистов, и тому подобное. Потому что советская власть, проводя репрессии и арестовывая того или иного человека, стремилась не только чтобы он лично себя признал виновным в антисоветской деятельности, но чтобы он оговорил и других, чтобы представить это дело так, как будто была целая мощная антисоветская организация, чтобы сразу много людей уничтожить во главе с местным архиереем. Так было во всех примерно епархиях, сходным образом.

И вот тут так же произошло. Вынудив нескольких священников под пытками дать признательные показания, а также воспользовавшись показаниями обновленцев, которые охотно предавали православных, говоря, что они знают православных священников, как ярых контрреволюционеров, советская власть как раз фабриковала это дело против владыки Фаддея и православного тверского духовенства. И по этому делу были арестованы и другие священники, служившие много с владыкой: Илья Бенеманский, Илья Громогласов и Николай Маслов. Но прежде, чем я расскажу об их мученической кончине, вернёмся давайте назад и поговорим об их биографиях.

Судьба каждого была по-своему яркой. Вот Илья Бенеманский, он был представителем потомственного тверского духовенства, священнического рода Бенеманских. Также был священником, например, его родственник Алексий Бенеманский, ныне тоже прославленный в лике святых. Отец Илия в молодости был военным священником. То есть, был прикомандирован к различным полкам. И в первую мировую войну он за то, что осуществлял своё служение буквально под пулями на театре военных действий, он даже получил награду. Военным священникам давали такие наградные кресты, которые носились на георгиевских лентах. Вот у него был как раз золотой крест на георгиевской ленте.

Ну а когда случилась революция и институт военных священников был упразднён, то отец Илья вернулся в Тверь. Его назначили священником в храм Александра Невского около железнодорожного вокзала. Тогда основными прихожанами храма были железнодорожные рабочие и служащие. Конечно многие из них тогда ещё были верующими. Храм во время службы был полон. И люди достаточно быстро полюбили отца Илью, увидев в нём ревностного пастыря и хорошего проповедника.

Но однако уже в среду рабочих после революции стала проникать и иная идеология. Появились там активные коммунисты, комсомольцы, которые всячески не могли терпеть отца Ильи, подавали на него доносы. Так например, в 1920 году один молодой человек 15-ти лет, вступивший в комсомол, подал на отца Илью донос, будто бы тот в церкви грозился его родственникам, что за то, что он вступил в комсомол, он, если узнает записку поданную им, не будет их поминать вообще никого из его семьи. Будто бы отец Илья предостерегал всех родителей не пускать своих детей вступать в комсомол, и тому подобное, и тому подобное. И ругал советскую власть. И за это отец Илья был арестован. Якобы он противодействует комсомольской и коммунистической работе.

Но верующие, которых всё-таки было среди рабочих много, сами подали тогда в ГПУ прошение о том, чтобы отца Илью освободили, написав, что это всё ложные доносы, что он в проповедях никогда никаких политических тем про комсомольцев, про коммунистов не затрагивал, что он говорил проповеди чисто на религиозные темы. И всё-таки власть тогда побоялась конфликтовать с рабочим людом. И отпустили отца Илью. То есть, объявили, что ему срок заключения только месяц. А, поскольку, пока суд да дело, месяц уже прошёл, то его и освободили сразу. Он продолжил служение в церкви Александра Невского. А через некоторое время даже стал помощником благочинного города Твери.

Но всё равно власти изыскивали способы найти повод для того, чтобы его арестовать, предъявить ему какие-то обвинения. И, поскольку он никаких явных политических вещей в проповедях не говорил, то стали измышлять, например, такие вещи: что он вот читал акафист. Там был обычай в соборе Александра Невского читать каждый вторник акафист Фёдоровской иконе Божией Матери. И в акафисте были такие слова, что „Радуйся, царей венчание“ и тому подобное: „Радуйся, скипетра и державы российской утверждение“. Ведь Фёдоровская икона она же почиталась ещё, как особая покровительница дома Романовых. Поэтому в акафисте были такие слова. И вот как раз отцу Илье приписали уже в следующем доносе, что он читает акафист с такими словами, где упоминается что-то про царей, про венчание, про скипетр и тому подобное. И что, значит, он таким образом напоминает народу о временах царизма и пропагандирует правильность монархической формы правления. И уже по этому доносу отец Илья был арестован и отправлен на Соловки, и находился в заключении на Соловках три года. А когда он вернулся с Соловков, к тому времени храм Александра Невского был закрыт. И его назначили служить сюда, в храм иконы Божией Матери «Неопалимая Купина».

Другим священником храма иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» был Илья Громогласов. Его судьба не менее яркая, но совершенно другая. С Тверью он изначально связан не был. Он был из духовенства современной Рязанской области. Окончил Московскую Духовную Академию. Но сначала он сана не принял. Его интересовала именно область церковного права. И он посвятил себя профессорской работе, преподаванию в Духовной Академии. Особенно его интересовали вопросы, связанные с правовым понятием брака, именно церковного. То есть, об этом его были основные работы. Ну а также он выступал периодически со статьями, посвящёнными актуальным вопросам церковной жизни. Это же было время – начало XX века, когда обсуждались идеи о том, что, может быть, надо восстановить патриаршество, надо созвать собор. И отец Илья (будущий отец, а тогда ещё просто Илья) Громогласов выступал как раз с публицистическими статьями на эти все темы. Он писал о том, что необходимо всё более активно мирянам в церковной жизни участвовать. Насчёт восстановления патриаршества, он как раз не очень эту идею поддерживал, потому что ему не очень нравилась идея единоначалия в Церкви. Как раз он был за либерализацию церковного устройства. И на этой почве он заслужил неодобрение тогдашнего ректора академии, тоже архиерея подвижнической жизни, но консервативных убеждений владыки Фёдора Поздеевского. И поэтому, когда в 1911 году был поднят вопрос об избрании Ильи Громогласова уже ординарным профессором академии по кафедре церковного права, то ректор архиепископ Фёдор воспротивился, подыскал своего кандидата. История получила огласку, потому что вся либеральная профессура стала на сторону Илья Громогласова, а консерваторы – на сторону ректора. В общем, дошло дело до самых высших церковных сфер. То есть, всё приобрело характер такой борьбы либерального и консервативного направления в духовной академии.

В итоге Илья Громогласов из духовной академии ушёл, защитил диссертацию уже светскую, в университете, и стал уже в Московском Университете преподавать.

Но после революции, кода в 1917 году при Временном правительстве верх в академии снова взяла либеральная профессура, он тогда в академию вернулся, снова стал участвовать в церковной жизни, стал делегатом Поместного Собора Русской Православной Церкви. Он там на нём тоже выступал сначала достаточно много с либеральными идеями, например, скептически высказывался опять-таки о восстановлении патриаршества. Но когда уже был избран патриарх Тихон, то тогда Громогласов проникся к нему глубоким уважением. И уже во время служения патриарха Тихона он очень его почитал. Например вот, когда патриарх Тихон выступил с суровым посланием, отлучающим от Церкви всех бесчинствующих (а под ними имелись в виду все, кто примкнул к революции, кто одобрял действия большевиков), Илья Громогласов заявил, что патриарх очень мужественно поступил, что он написал это послание именно от себя, а не от собора, и тем самым поставил себя под удар перед властями.

То есть, теперь уже Илья Громогласов, если он раньше был противником восстановления патриаршества, то теперь он увидел, что патриаршество в нынешних новых условиях это не какая-то деспотическая власть Церкви. Это, скорее, наибольшая ответственность и наибольший крест. И поэтому он своё отношение к этому переменил. И теперь уже, можно сказать, стал патриарха Тихона одобрять в том, что он какие-то вещи делает единолично, принимает на себя единоличную ответственность и всю опасность гонений со стороны властей.

И собственно Илья Громогласов обратился к патриарху Тихону с просьбой рукоположить его во священники. И в 1922 году он был рукоположен во священника к одному из храмов в центре Москвы. И сразу на него начались гонения. Он несколько раз арестовывался, был в ссылках, которые очень сильно подорвали его здоровье. А когда он вернулся из ссылки уже после кончины патриарха Тихона, то ему было запрещено проживать в Москве, Ленинграде и ещё в нескольких крупных городах. И он вынужден уехать в Тверь. И вот тут его поставили во священника в церковь иконы Божией Матери «Неопалимая Купина». Тут он прослужил до 1937 года. И так в этой церкви оказались два отца Ильи: отец Илья Бенеманский из потомственного тверского духовенства и отец Илья Громогласов, бывший профессор академии и университета, видный историк церковного права.

А третьим священником тут был отец Николай Маслов. Он был человеком не столь известным в Твери, но тоже очень хорошим пастырем, пользующимся любовью прихожан. И коллектив, собственно говоря духовенство, церковнослужителей тут был очень сплочённый. Владыка Фаддей очень этот храм любил, тем более, что из-за его живописного места (холм на берегу Волги, отделённый несколько от города) напоминал собой как бы такой скит, как бы такую рощу, защищённую от соблазнов мира. Тут можно было уединиться и молиться вместе. И поэтому владыка Фаддей особенно этот храм любил. Ну и такое с ним случилось, что постепенно этот храм стал одним из двух оставшихся, где ещё православные могли совершать службы.

В 1937 году, когда пошли эти аресты, как я уже говорил, было сфабриковано дело от том, что будто всё тверское духовенство во главе с владыкой Фаддеем это одна сплошная монархическая контрреволюционная организация, которая ещё с фашистами хочет установить связь на случай войны и так далее и так далее. И владыка сам, и другие священники были арестованы. Как известно, многие под пытками не выдержали и дали признательные показания. Но вот конкретно отец Илья Громогласов, отец Илья Бенеманский и отец Николай Маслов ни в чём не признались. И даже они на допросах отказывались называть своих знакомых по Твери. Они говорили: „никого у нас знакомых близких в Твери нет“. Мы, когда общаемся с людьми, только ходим по домам, совершаем требы, но ни с кем близко не общаемся. И даже про свои отношения с архиепископом Фаддеем ничего на допросах не говорили. Говорили, что у нас чисто служебные отношения, как с архиереем. Конечно, понятно, что они за долгие годы жизни в Твери в реальности имели знакомство со многими жителями города, несомненно. Ну и с владыкой Фаддеем у них были отношения духовные гораздо более близкие, чем просто отношения священника с архиереем, потому что он с ними постоянно сослужал. И духовно они с ним поддерживали тесную связь. Но они об этом ничего на допросах не сказали, чтобы следователи не использовали это как-то против владыки и против других людей.

Ну и так же сам владыка на допросах ни в чём не сознавался, даже когда его спрашивали, кто там ему давал деньги на пролётку. Он даже это не говорил. Власти были так раздосадованы, что решили применить к владыке такую пытку: посадили его в камеру с уголовниками, и дали этим уголовникам указание его непрестанно избивать. Когда он от постоянных избиений потерял сознание, уголовники затолкали его под нары и легли спать. И ночью одному из них, их главарю, явилась Богородица и сказала: „не обижайте святого мужа, иначе вы все лютой смертью умрёте“. Он в ужасе проснулся, разбудил своих товарищей. Они полезли под нары посмотреть, жив ли ещё владыка Фаддей, увидели, что из-под нар изливается необыкновенный свет, то есть он весь просиял необыкновенным светом. И они увидели, что он всё-таки жив, слава Богу, стали просить у него прощения и окружили его всяческим почитанием. И действительно как-то Господь даже их помиловал, что многие из них через какое-то время вышли из тюрьмы и изменили свою жизнь под влияний этих вот событий.

Но самого владыку Фаддея никакие угрозы, никакие пытки не страшили. Он уже неоднократно подвергался арестам, как я говорил, ещё в 1920-е годы. И даже вот тогда уже он на других православных, которые были в заключении, произвёл впечатление тем, насколько он спокойно относился к этим тяжёлым тюремным условиям. Так, например, когда в 1922 году он находился в тюрьме во Владимире вместе с другим видным архиереем митрополитом Кириллом Смирновым, тоже причисленным к лику святых, митрополит Кирилл унывал, очень переживал из-за того, что они в тюрьме с уголовниками в переполненной камере. А владыка Фаддей поражал его тем, что он был очень умиротворён, сосредоточен, постоянно молился. И даже был как-то радостен. И владыка Фаддей увидел, что владыка Кирилл так сильно скорбит и угнетён. И он сказал, что мы должны сейчас не унывать, а радоваться, потому что для нас настало истинно христианское время, время пострадать за Господа. Мы должны воспринимать это не как какую-то скорбь, а как действительно время, когда Господь призывает нас к подвигу, и когда Он особенно близко к нам. Поэтому унывать не надо, поскольку Христос с нами. И тогда, как говорил владыка Кирилл, от него как будто теплом повеяло, от владыки Фаддея. И он возблагодарил Бога за необыкновенную силу и необыкновенный дар утешения, данный этому человеку.

Так что, владыку Фаддея таким образом, как мы видим, ни тюремное заключение, никакие пытки, ужасы, пребывание даже с уголовниками не страшили. И поэтому власти ничего не смогли от него добиться, никаких показаний. И они вынуждены были прибегнуть к лжесвидетельствам со стороны обновленцев, которые говорили, что будто бы, у них была своя организация, и на основе этих лжесвидетельств приговорить священников и владыку Фаддея к расстрелу.

Даже была такая легенда у тверских верующих, что будто власти так были раздосадованы, что Владыка Фаддей не признал себя ни в чём виновным и никого не оговорил, что они его не расстреляли, а утопили в выгребной яме. Но мы точно этого не знаем. Это, конечно, очень вероятно, просто легенда. Потому что всё-таки тело владыки потом повезли хоронить. Не знаю, если бы они его утопили в выгребной яме, не факт, что они бы его стали потом оттуда извлекать как-то. Но его повезли, в общем, из тюрьмы хоронить. И даже верующие сумели проследить, как тело владыки везли через Волгу. Тюрьма расположена была на том берегу Волги, где она и сейчас, за Восточным мостом. И верующие женщины, дежурившие тут на кладбище, увидели, как тело владыки везут на санях через реку. Они заметили, где его закопали, и поставили для себя какие-то отметки, чтобы это место запомнить. Весной они раскопали могилу и вложили в руку владыки пасхальное яйцо и снова закопали, пометивши это место, чтобы не забыть. И потом несколько человек это помнили всегда, всё советское время. И это место как-то обозначали. И благодаря этому мощи святителя Фаддея удалось в 1993 году обрести, как раз тут, где находится сейчас наш храм.

Это очень, конечно, редко, чтобы мощи новомучеников сохранились, потому что большинство из них были расстреляны и похоронены просто в расстрельных рвах, братских могилах. Поэтому их мощей сейчас нет. Ну а мощи владыки Фаддея обретены. Было доказано экспертизой, что это именно он. И ныне они почиют в Вознесенском соборе Твери. Но над местом обретения его мощей стал строиться храм к 25-летию. В 2018 году Господь нам дал возможность сейчас участвовать в деле обустройства этого храма, налаживания в нём уже богослужения и церковной жизни. Так что, слава Богу, мы можем именно в этом святом месте, связанном с именами и святителя Фаддея, священномучеников Ильи Громогласова, Ильи Бенеманского, Николая Маслова, потрудиться и нести своё служение Богу и людям.

А что касается судьбы ещё келейницы владыки, Веры Васильевны Трукс, то она также была арестована. Но она была не к расстрелу приговорена, а к заключению в лагере на пять лет. И она уже в сороковые годы незадолго до окончания срока в лагере умерла от тяжёлых условий жизни. И она тоже канонизирована, как мученица, потому что те, кто умер в тюрьмах, те тоже считаются мучениками. Так вот исполнилось предсказание патриарха Тихона, когда он сказал ей, что, став келейницей владыки Фаддея, она тоже много пострадает, как и он.

Вот такие вот судьбы у святых, связанных с этим храмом. Спасибо большое за внимание.